Despite being discouraged by concerned authorities of the government, the use of vaping is soaring among people in Bangladesh. These consumers, mostly young and middle-aged, reside in major cities, and they see vaping as an alternative to the traditional cigarette.

The availability and limited advertisements of vaping or electronic cigarettes on e-commerce sites of the country have been acquainting people from all walks of life.

After talking with several vapers, former smokers, it is revealed that because of escalating diseases appear in the human body for taking cigarette consists of higher nicotine and chemical they are taking vaping as an alternative of cigarette as different.

Public Health England considers e-cigarettes to be 95% less harmful than smoking. That means vaping could be an appropriate solution for millions who want to quit.

That said, concerned authorities of the Bangladeshi government have said several times that they are considering a ban on the production, import and sale of electronic cigarettes to prevent health consequences. But considering that vaping devices are proven to be less harmful, can that be justified?

Dr Rajib Joarder, a physician from Dhaka Medical College (DMC), has been accused of campaigning in favour of vaping in a video uploaded on Facebook recently.

Several reports were published in this regard saying that he tarnished the images of the government by sharing the beginning of his vaping story publicly, claiming that vaping industry is booming and those who are talking against them do not have a legitimate logic. The doctor applauded Voice of Vapers (VoV) as a very effective initiative.

As a free-thinker, I did not get any logic of hindering someone from expressing his own thinking. This becomes more complicated when someone is stopped from talking about the issues related to his concerned sector. Health is the main focus here, and as a doctor, he has every right to express his opinion on what he considers good or bad.

Stifling someone because of their point of view is something that should not be normalized. What is true is that there is significant scientific proof of vaping’s effectiveness, and trying to ban or restrict it cannot be a proper solution.

In the last few years, we have seen that taxes have been increased several times on cigarettes, but its rate of use remains the same. It seems impossible for the government to make people quit tobacco.

But authorities can shed light on finding alternative ways to reduce harm, mostly through innovation. The aforementioned doctor tried it by sharing his knowledge and experience, but he was roundly criticised.

Stifling the doctor in expressing his opinions will make the situation worse. In order to reach a final solution, we should let concerned people, including consumers, speak freely about what they know and choose. That’s how we can achieve consumer choice.

Rabiul Alam is a policy fellow of Consumer Choice Center (CCC)

Originally published here.

Au cours de la pandémie, le plastique est devenu un mal nécessaire pour répondre aux contraintes sanitaires.  

Qu’il s’agisse de l’équipement de protection individuelle, des boîtes de repas à emporter ou encore des cloisons en plexiglas dressées afin de protéger les clients au restaurant, il est devenu omniprésent. 

L’ubiquité de cette matière n’est pas nouvelle, mais son utilité dans l’ère de la COVID est marquante. Pourtant, cela ne change rien quant à son caractère polluant. Personne ne souhaite répandre cette matière dans la nature, surtout pas dans nos fleuves et autres cours d’eau. 

C’est la raison pour laquelle le premier ministre du Québec François Legault a annoncé l’élargissement du système de consigne. Ce faisant, il cherche à mieux recycler les bouteilles de plastique. Le ministre de l’Environnement, Benoit Charrette, a aussi révélé des plans afin de réduire la consommation de plastique des entreprises dans l’espoir de mieux recycler leurs déchets. 

Il y a aussi des centaines d’entrepreneurs québécois dans l’industrie du recyclage qui deviennent de plus en plus efficaces et grossissent à vue d’oeil. L’usine de Lavergne à Montréal en est un bel exemple, tout comme Plastiques GPR de Saint-Félix-de-Valois. Ces deux entreprises comptent des clients partout à travers le monde et aident à faire rayonner le Québec. 

La popularité de ces initiatives est le fruit des efforts de l’industrie et du gouvernement du Québec. 

Le plastique n’est pas toxique

Il semble aujourd’hui qu’Ottawa cherche à aller se chercher une part de cette gloire. En octobre, le gouvernement de Justin Trudeau a déclaré qu’il désignerait le plastique comme une substance toxique selon l’annexe 1 de la Loi canadienne sur la protection de l’environnement. Cela interdirait l’utilisation d’articles en plastique à usage unique tels que les sacs en plastique, les pailles, les bâtonnets à mélanger, les ustensiles et les récipients de polystyrène. 

Cette décision du gouvernement nous inquiète pour deux raisons. Tout d’abord, nous savons tous que les produits en plastique ne sont pas toxiques. Ce n’est pas comme l’amiante et le plomb, deux autres produits déjà identifiés par cette loi. Pourquoi reléguer une matière d’une si grande utilité au même statut que des substances cancérigènes ? Cela ne fait aucun sens. 

Ensuite, cela fait fi du travail des entrepreneurs et entreprises innovantes cherchant des solutions concrètes pour résoudre le problème de pollution, notamment en travaillant sur le cycle de vie de ces manières. Bannir ces matières ou les considérer « toxiques » vient éliminer les solutions privées qui ont été développées par nos entrepreneurs et innovateurs locaux. Ce rejet des solutions innovantes est inquiétant. 

Qui plus est, Ottawa vient empiéter une fois de plus sur les efforts des provinces pour lutter contre ces matières résiduelles. Le Québec et l’Alberta ont déjà mis en place des plans afin de réduire la consommation de plastiques. Ces plans conçus localement répondent mieux aux besoins de leurs citoyens que ceux imposés par Ottawa. 

La reclassification du plastique est loin d’être une bonne solution. C’est plutôt une démarche cynique du gouvernement Trudeau visant à justifier son empiétement sur un domaine de compétence provinciale et répondre maladroitement aux demandes des groupes environnementaux. 

Un bien indispensable

S’il est nécessaire d’applaudir les efforts pour réduire la consommation de plastiques, il est tout aussi important d’être réaliste : le plastique est un bien indispensable, et la pandémie nous l’a rappelé. L’important est de s’assurer qu’il ne se ramasse pas n’importe où et puisse être réutilisé ou bien recyclé. 

C’est grâce au génie québécois que nous pourrons disposer de notre plastique de façon responsable, et non grâce à une prohibition du gouvernement fédéral. Au lieu de laisser les provinces gérer leurs approches et les innovateurs trouver des solutions efficaces, le gouvernement fédéral a choisi la voie paresseuse de l’interdiction pure et simple de certains produits. Cela nuit à tout le monde, et particulièrement à nous tous, consommateur. 

Cette reclassification vient aussi créer une réelle incertitude sur ce qui pourrait être ajouté à la liste des produits toxiques dans un futur rapproché. 

Le Québec a montré qu’il est un leader dans le recyclage du plastique. Il est crucial qu’Ottawa lui permette de le demeurer. 

Originally published here.

The EU is currently trying to “beat cancer” with a new plan, which sets out to ban or restrict certain behavioural habits, such as smoking or drinking. Instead, we should look to innovation to increase our lifespan.

Supporting medical research to fight disease is seen by most people as something laudable, not controversial in any case.T he reaction seems to be different when it comes to stopping and slowing down the ageing process itself. Such an undertaking may strike many as either an unrealistic utopia or an immoral intervention in the course of nature.

Neither assumption is necessarily valid: In recent years, this kind of ageing research has gained immense popularity and scientific foundation; so-called senolytics play a vital role in this. So it is no longer a utopian thought experiment of some eccentrics.

Stopping the ageing process is not immoral, either, because it prevents the human body’s natural development. The implicit assumption here is that adhering to the natural process of decay of the human body is morally superior. This is not particularly convincing. After all, even though the use of prosthetic joints and organ transplants, we improve our quality of life and life expectancy in an unnatural, in the first case even mechanical, way.

It’s not necessarily about living forever

Even if you don’t necessarily want to live much longer, there is an important reason to support life extension approaches. In treating diseases such as cancer and diabetes, it has been assumed that it is only possible to stop or alleviate the symptoms that appear after the condition has occurred. Preventive approaches are also being pursued but focus only on the prevention of specific diseases.

In the field of ageing research, however, this approach is fundamentally criticised by numerous scientists. They argue that this strategy does not effectively focus on the actual development of the disease. This is because it is insurmountably linked to the human ageing process. In other words: If we find a cure for ageing, we will most likely also find a treatment for cancer, diabetes, cardiovascular problems and other diseases of old age.

Switching off the ageing process with senolytics

Whatever the reason for being optimistic about the possibility of prolonging human life, senolytics seem to make this project more and more realistic. Senolytics are molecules that can induce the death of senescent human cells. These cells accumulate in the body with age, in humans and animals. Unlike non-senescent cells, these cells no longer divide.

It is assumed that cells divide until they reach the so-called Hayflick limit – usually around 50 cell divisions. After that, programmed cell death sets in. Senescent cells represent a tiny proportion that escapes this fate of the rest of the cells. Instead of dying or being destroyed, they continue to accumulate in the body. This senescence process causes an increase in inflammation in the body and is considered to trigger the ageing process.

It is believed that many signs of ageing and disease can be attributed to the increase in senescent cells – from dementia, osteoporosis, frailty, diabetes and heart disease to liver and lung disease and the more frequent occurrence of cancer.

The aim of senolytics to kill senescent cells, therefore, seems logical – removing cells that appear to be fundamentally responsible for the ageing process. An effective endogenous mechanism that leads to the cell death of senescent cells does not seem to exist. If this were the case, these cells would not accumulate over the years and cause all kinds of age-related diseases.

Senolytics could be ready for use in a few years

Even though this mechanism seems logical to stop the ageing process and associated diseases, this approach may still seem quite utopian. After all, it is a radical approach to conditions that differs from the previous focus on symptoms. Senolytics are also not just preventive interventions but rather pre-preventive: the aim is not to prevent the onset of certain diseases but to prevent the cause of all age-related diseases.

Nevertheless, senolytics could be ready for use in a few years, as clinical trials with human subjects are already taking place. The results are promising. Well-known biotech companies in this field include:

Currently, Unity Biotech is focusing on the use of senolytics to eliminate specific age-related joint diseases such as osteoarthritis, with an additional focus on eye and lung diseases. Last year, positive results were announced from one of the first studies involving human volunteers whose osteoarthritis symptoms were significantly reduced by adding the senolytic molecule UBX 0101.

Unity Biotech currently has the most progress in the field of human trials. Besides, there is, for example, Oisin Biotechnologies, which is developing a mechanism for precise targeting of senescent cells. The goal here is a tailored removal of senescent cells without damaging other cells. Clinical trials with human participants are currently in preparation.

Due to the rapid success and speed of research in senolytics, it is now assumed that these molecules could be ready for use in a few years to slow down the ageing process. It seems that utopias do not always have to be unrealistic or far away.

Originally published here.

The health benefits are tiny, but the economic damage will be huge.

Following a six-week consultation, it looks like the British government is poised to push ahead with its policy to blanket ban online junk-food advertising. Over the weekend, a ‘government source’ welcomed a helpfully timed report from a campaign group that lifted ‘the lid on the secretive online strategies global food giants are using to manipulate British children’.

The report – or ‘exposé’, as it is being branded – is from an organisation called Bite Back 2030, and carries endorsements from celebrity chefs Jamie Oliver and Hugh Fearnley-Whittingstall and, for reasons that are unclear, a Dolce & Gabbana model.

As you might expect, the dramatic revelations of the report aren’t actually very dramatic at all. It merely points out the fact that some celebrities have many thousands of Instagram followers, before revealing, stage-magician-style, that those celebrities sometimes sign advertising deals with companies like Coca-Cola and McDonald’s.

The headline figure is that children are being ‘bombarded’ with 500 online junk-food ads per second. Presumably, that’s the total amount of ads shown per second to Britain’s 12million children, rather than to each child, which might make for an uncomfortable viewing experience.

Even if there was evidence that online advertising of unhealthy foods is a crisis that needs to be tackled urgently, the ad ban would still be a terrible idea. But it is not even a real problem, let alone a crisis needing a state-imposed solution. Indeed, the government’s analysis of its own policy concludes that it will remove an average of 1.7 calories from kids’ diets per day. For context, that is roughly the equivalent of half a Smartie.

Plus, there is the inevitable problem that comes with centralising issues like this in Whitehall – in this case, what counts as the ‘junk food’ from which children’s vulnerable eyes must be shielded? The government says it is focusing on food items ‘high in fat, sugar and salt’. Yet this means they ended up condemning famously obesity-inducing foodstuffs like Marmite, yoghurt, honey, mustard and tinned fruit.

The economic costs of a policy like this are catastrophic, especially as we move towards a period of post-lockdown recovery. Advertising-industry bodies have been concerned about this for months, trying desperately to draw attention to the ways it would hamstring the economy. But their complaints have gone unheard among the red-tape enthusiasts in Westminster.

There’s also the issue of small businesses, like the baking business my mum runs out of her kitchen. The policy, in its proposed form, seems as though it will criminalise my mum for posting pictures of her cakes to her Instagram account to advertise her services. The nameless government source in The Sunday Times says that we needn’t worry about that: ‘There will be caveats – this is not aimed at small companies advertising home-made cakes online. It is aimed at the food giants.’

Yet it is unclear if or how a policy like this can be targeted at specific businesses and not others. When people are still being fined for going to the park with friends and arrested for the crime of ‘socialising outdoors’, this anonymous briefing to a newspaper is hardly reassuring.

Once this policy is implemented, the UK will have the toughest digital-marketing restrictions in the world, by some margin. That’s not something to be proud of. There are plenty of areas where Britain can be world-leading – vaccine rollout, for instance – but leading the world in breaking new ground in the ways we regulate diet and online culture is not a record any government ought to be striving for.

Originally published here.

Imagine this scenario: At the behest of several large legacy news outlets, a government institutes a law requiring that every time a news story is linked to on social media, the social network must pay a fee to news outlets.

In other words, to allow a newspaper column or celebrity gossip blog link to appear elsewhere, that website will have to shell out money to the news outlet where it originated.

While such a case seems laughable here in the United States, home to Silicon Valley, that is precisely what Australia recently attempted in its escalating war against tech companies like Facebook and Google.

And countries like Canada, the United Kingdom, India, and France are lining up to be next.

Late last year, the News Media Bargaining Code was introduced in the Australian Parliament to “address bargaining power imbalances between Australian news media businesses and digital platforms.” The bill was the multi-year effort of the country’s competition and consumer commission, requested by the conservative-leaning Liberal Party.link tax, Big Tech,

In pitching the law, Prime Minister Scott Morrison made all the necessary overtures signaling opposition to “Big Tech.”

By imposing a link tax on tech firms, the idea was to bolster Australian media companies that have been losing advertising revenue to these platforms. But that comes at a significant cost to both consumer choice and to the openness of the Internet itself.

The founder of the World Wide Web, Tim Berners-Lee, said such a proposal would make the Internet “unworkable,” imposing costs and taxes on what is supposed to be a free space on the open network. In other words, these regulations would likely halt the most basic principles the internet was founded on in the first place.

It is up to media firms to discover innovative and effective methods of capturing digital audiences, not lobby governments to siphon money for them.

Google conceded early in the fight, creating a “news showcase” in countries like Australia, the UK, and Argentina that would offer some premiums to publishers. But Facebook stood its ground.

And though Morrison and his fellow parliamentarians unleashed the pendulum, it eventually swung back hard against Australian consumers.

Recently, millions of Australians logged onto Facebook to find out they could no longer share links or articles from Australian news sites. Rather than upend their business model to comply with proposed legislation, the company decided to block domestic news from being shared on the platform altogether.

It was a bold move intended to demonstrate to the government that media outlets need Facebook more than they need them.

As of Tuesday, however, Facebook has announced it has struck individual agreements with smaller publishers in the commonwealth country.

“After further discussions with the Australian government, we have come to an agreement that will allow us to support the publishers we choose to, including small and local publishers,” said Facebook global news VP Campbell Brown.

This precedent is important for two reasons.

First, Australia’s bill is one of the most brazen attempts to use domestic media law to score revenue from an American tech company.

Second, it shows that this has everything to do with bailing out traditional media companies and almost nothing to do with consumers.

Much like in the European Union and some Latin American countries, the fixation on taxing and restricting tech companies based in the United States hinges on getting a piece of the pie. Concern for the consumer, and their continued access to information online, is secondary.

We have seen it with Uber and Apple in Brussels and London, and it will no doubt continue as tax-starved countries attempt to reign in what they perceive as the golden goose.

That is why these policies are so destructive to consumers and the fundamental principles to an open Internet.

The key to media outlets thriving and evolving in the digital age will be innovation and creativity, all of which benefit consumers, not bans, tax hikes, or zealous media laws.

Originally published here.

With its good reputation, Germany is not only a role model in this but is also used to give more pressure and more legitimacy to the proposed legislation. It is difficult to avoid this responsibility….

The German government’s “NetzDG” bill is being harshly criticised. Operators of social networks are forced to delete content that violates German law within a short period of time. This creates an economic incentive – it is less risky to delete legally questionable content than to keep it published. Many fear that this would create a kind of “preventive censorship”, imposed by the state but ultimately enforced by a private company.

Despite the justified criticism, the NetzDG is enjoying international success. Along with cars, machines, chemical products and other high-quality products of the Federal Republic of Germany, the NetzDG is also an export hit. As a report published by the Danish think tank Justitia in 2020 points out, the NetzDG serves as an example for numerous laws passed in other states. As an institution, Justitia is primarily concerned with problems of the rule of law, human rights and civil liberties – and this is where the first problems begin.

In 2019, the think tank published a report showing that at least 13 states (and the European Union) have passed or are planning to pass similar laws, and in 2020 another 11 have joined them. Liberal states such as France, the United Kingdom and Australia are only in the minority; most are states with significant rule-of-law deficits.

For example, a similar law was already passed in 2017 in Belarus, where we have been observing protests against Lukashenko’s electoral fraud for weeks. Unlike in Germany, the law is “only” aimed at spreading false information. It is not difficult to guess that this is an attempt to restrict freedom of expression and, above all, to silence journalists who are critical of the government. According to the Augsburger Allgemeine Zeitung, the dictator referred to the German example of the NetzDG and the face of the law, Heiko Maas.

According to reports by Reporters Without Borders (RSF) and several rankings, Belarus is a state that has made the restriction of press freedom the norm. For example, alternative media in Belarus are forced to operate outside the country. In turn, such outlets’ correspondents do not receive state accreditation, which means they have to work illegally. RSF reported in November 2018 that at least 99 penalties had been imposed on journalists for lack of accreditation by that time.

In the Freedom On The Net Report 2020 by Freedom House (Justitia refers to the 2019 report), Belarus is rated “not free” with 38 out of 100 points.

Erdogan’s AKP also decided to adopt innovation. The ruling party passed a law that, according to an AKP representative, is based on the German NetzDG.

As a result of the law, social networks with more than one million users will have to hire employees in Turkey responsible for legal matters in the country. Besides, according to the report, operators must now store user data in Turkey. If the law is broken, they could face stiff fines of up to US$1.5 million, as well as other measures such as blocking and throttling from the affected websites.

Turkey has been criticised for its policy against press freedom. The Committee to Protect Journalists reported at least 68 journalists imprisoned in 2018, a sad global peak. In the Freedom On The Net Report 2020, Turkey scores very poorly. With a score of 35 out of 100, the country is classified as “not free”.

Another imitator of Germany is the Russian ruling party “United Russia” with the “flawless democrat” Vladimir Putin. The Justitia report says that already two weeks after the law was passed in Germany, there was a finished draft bill in the Russian Duma, which according to RSF, was more or less a copy of the German law.

As the report continues, Putin finally signed two laws on 18 March 2019 that impose penalties for spreading “unreliable information”. In addition, anyone who treats “society, the government, the official symbols of the government, the constitution, or parts of the government” with great disrespect online will also be punished. An institution authorised by the Russian state is empowered to notify the websites concerned, and if the content is not deleted, the sites may be blocked.

The official explanation paper of the Russian government referred to the NetzDG. The Kremlin claims that laws against fake news are standard in other European countries and are therefore also necessary in Russia.

Belarus, Turkey and Russia are, of course, not the only problematic states that have introduced the law. It is not the aim of this article to go through all of them. Still, the examples (Venezuela, Ethiopia, Mali, Morocco, Nigeria, Pakistan, Egypt, to name just a few) show the danger that is now being realised through the NetzDG.

The German state is not authoritarian but a democratic constitutional state. It is by no means the aim to accuse the German government of bad intentions. Effectively, however, it created a monstrosity that authoritarian regimes worldwide use as a template for laws that can and should restrict their citizens’ freedom of expression and the free exchange of information.

With its good reputation, Germany is not only a role model in this but is also used to give more pressure and more legitimacy to the proposed legislation. It is difficult to avoid this responsibility.

Originally published here.

Die EU hat bei den Verhandlungen mit den Impfstoffherstellern die Preise gedrückt. Das dürfte sich im Nachhinein als eine fatale Fehlentscheidung erweisen. Ein Gastbeitrag.

Fred Roeder ist Gesundheitsökonom und Geschäftsführer des Consumer Choice Center, eines internationalen Verbraucherverbands mit Büros in Europa, Amerika und Asien.

Der globale Wettlauf um die Impfung aller Risikogruppen und schließlich der gesamten Weltbevölkerung gegen Covid-19 ist in vollem Gange. Einige Länder haben sehr aggressiv den Preis pro Impfung heruntergehandelt, während andere bereit waren, mehr pro Dosis zu zahlen, um schneller an die Impfstoffe zu gelangen. Wer wie die Europäische Union (EU) die Preise pro Impfstoff so sehr heruntergehandelt hat wie kaum ein anderer Staat, könnte am falschen Ende gespart haben.

Die EU zahlt lediglich halb soviel pro Dosis des AstraZeneca-Impfstoffs wie Großbritannien, und mit zwölf Euro ein Drittel weniger für den Biontech/Pfizer-Impfstoff im Vergleich zu den Briten. Israel, das wahrscheinlich das erste Land sein wird, das seine gesamte Bevölkerung durchimpft, hat etwa drei Mal soviel für den Impfstoff von Pfizer bezahlt.

Nehmen wir der Einfachheit halber an, die EU würde für alle 450 Millionen Einwohner nur den mRNA-Impfstoff des Mainzer Unternehmens Biontech verwenden. Da der Impfstoff zwei Impfungen im Abstand von 21 Tagen erfordert, müssten insgesamt 900 Millionen Dosen gekauft werden. Bei dem derzeit ausgehandelten Preis würde dies die EU (und ihre Mitgliedstaaten) 10,8 Milliarden Euro kosten.

Vorbild Israel

Bei dem höheren Preis, den Israel zu zahlen bereit ist, käme die EU auf eine Rechnung von 36 Milliarden Euro. Das scheint extrem viel Geld zu sein – ist es bei genauer Betrachtung aber nicht. Denn pro Einwohner in der EU sind das gerade einmal 80 Euro. Die Bundesregierung hat erst im Dezember knapp sechs Milliarden Euro  für eine große Schutzmaskenbestellung ausgegeben. Bei zwei Impfdosen zu jeweils 36 Euro pro Einwohner in Deutschland kommt man ebenfalls auf rund sechs Milliarden Euro. Wahrscheinlich wäre das eine bessere Investition gewesen als der Kauf von Schutzmasken.

Noch deutlicher wird die Fehlentwicklung, vergleicht man die Kosten für Impfungen mit jenen der Corona-Hilfsmaßnahmen auf EU-Ebene. Im Dezember vergangenen Jahres einigten sich die Staats- und Regierungschefs der EU darauf, zusätzlich 700 Milliarden Euro als Covid-Konjunkturprogramm in das Mehrjahresbudget der EU aufzunehmen. Das sind etwa 1500 Euro pro Einwohner und damit fast 20 Mal so viel wie man für einen schnelleren Zugang zu einem der führenden Impfstoffe hätte aufwenden müssen, wenn man bereit gewesen wäre, einen Preis pro Dosis zu zahlen wie Israel. 

Mit Stand vom 28. Februar liegt die Impfrate in der Bundesrepublik bei mageren 7,4 Impfungen pro 100 Einwohner. Das entspricht zwar dem Durchschnitt in der EU, ist dennoch nur 3,7 Prozent dessen, was nötig wäre, um die gesamte Bevölkerung zu immunisieren. Israel liegt bereits bei 93,5 Impfungen pro 100 Menschen.

Selbst wenn die EU 250 Euro pro Dosis und damit 500 Euro pro Einwohner ausgäbe, zahlte sie am Ende nur ein Drittel dessen, was für den Corona-Wiederaufbaufonds vorgesehen ist.

Falsche EU-Strategie 

Wäre es daher nicht besser, schnell auf möglichst viele Impfstoffe zuzugreifen, den Herstellern und Zulieferern einen großen Anreiz zu geben, ihre Produktionskapazitäten hochzufahren und die Bevölkerung im Rekordtempo zu immunisieren? Stattdessen konzentrieren sich die EU und ihre Mitgliedsstaaten darauf, die Pandemie fortzusetzen, auf Steuereinnahmen zu verzichten, die Lockdowns zu verlängern, die Wirtschaftstätigkeit zu lähmen und – das Tragischste – das menschliche Leid durch die Pandemie zu verlängern.

Wenn wir dereinst auf die Pandemie zurückblicken, sollten wir uns nicht wundern, wenn Länder, die einen niedrigen Preis als wichtigsten Erfolgsfaktor bei den Impfstoffverhandlungen anstrebten, am Ende eine viel höhere Rechnung serviert bekommen als die Länder, die hohe Mengen und einen schnellen Zugang zu Impfstoffen als den wichtigsten Indikator für erfolgreiche Impfstoffverhandlungen ansahen.

Originally published here.

Last week, news broke that Colorado state legislators intend to introduce legislation that would ban single-use plastic bags and Styrofoam takeout containers. The goal of the bill is to reduce consumer reliance on single-use plastics, protect the environment, and chip away at the issue of microplastics in the ecosystem.

It’s not the time first that the General Assembly has tried to pass a plastic bag ban as similar efforts have failed in the past. 

Unfortunately, a plastic bag ban doesn’t necessarily result in better outcomes for the environment because alternatives to many single use products come with significantly higher environmental costs. In fact, when Denmark’s Environment Ministry sought to evaluate the issue of single-use plastic bags, they came to the stark conclusion that such bags are often the environmentally conscious choice. How is that possible?

In evaluating the total environmental impact of plastic bags versus their alternatives, using 15 benchmarks ranging from climate change to resource depletion, Danish researchers concluded that paper bags would need to be reused 43 times to have the same total impact as a plastic bag. The figures for cotton bags were even worse, which would need to be reused 7,000 times, while an organic version would need to be used 20,000 times to be on par with a single-use plastic bag. When consumer usage patterns are factored in, forcing consumers to paper or cotton alternatives is a significant net negative from an environmental protection standpoint.

Now, this does not mean that Colorado needs to waive the white flag and give up on its pursuit to curb mismanaged plastic waste. Plastic ending up in the environment is problematic, and no one appreciates unwanted waste ending up in our rivers, parks, and lakes. In fact, the state should do a lot more in its efforts to reclaim plastic.

First and foremost, Colorado should expand upon advanced recycling technologies such as chemical depolymerization. This is the process where plastic is broken down and repurposed into new products. There are innovative projects underway across North America led by scientists and entrepreneurs, taking these problematic plastics, altering their chemical bonds, and repurposing them into resin pellets, tiles for your home, and even road asphalt. This approach empowers innovators to solve plastic waste, creates jobs, and does it with minimal environmental impact.

Most importantly, by keeping plastic in the economy rather than the environment, this approach also helps curb the issue of microplastics, which are tiny plastic particles that often end up in water systems2019 report showed that 90% of all water samples in Colorado contained microplastics. Seriously focusing on reclaiming and repurposing plastic would allow for Colorado to embrace the environmental benefits of plastic products, without the negatives of mismanaged waste.

Beyond the environmental repercussions of alternatives, and the benefits of reclaiming plastic, a ban also ignores new and innovative products that are being brought to market to address plastic waste. There are new single use polyhydroxyalkanoate (PHA) product classes of cups, takeout containers, and straws that are almost entirely biodegradable, solving the issue of mismanaged plastic waste taking decades, or centuries, to decompose.

And of course, the impact a ban would have on Colorado’s food service industry can’t be ignored either. It is an understatement to say that the sector has been hard hit by the pandemic. Upwards of 94,000 restaurant workers in the state have lost their job, and approximately 40% of the sector is currently furloughed. More than ever these businesses have relied on these single use plastic products to ensure safety, and convenience for takeout and delivery orders. Adding additional input costs to these struggling businesses while they chart the long road to recovery seems misguided at best, and cruel at its worst.

At the end of the day, plastic waste is a serious problem, one that requires serious solutions. Can Colorado tackle plastic waste without a ban? Of course, it can. The serious solution to this problem is focusing on reclamation and advanced recycling, which avoids the pitfalls of high-impact alternatives, and avoids kicking the food service sector while its down and out. 

David Clement is the North American affairs manager with the Consumer Choice Center, which advocates for consumers in more than 100 countries, and is based in the United States. 

Originally published here.

В феврале 2021 года, когда стало понятно, что вот она, третья волна пандемии, как-то внезапно(на самом деле – закономерно) вспомнили, почему ВОЗ оказалась настолько импотентна.

В феврале 2021 года, когда стало понятно, что вот она, третья волна пандемии, как-то внезапно(на самом деле – закономерно) вспомнили, почему ВОЗ оказалась настолько импотентна. И еще вспомнили о том, что не все иностранные гранты одинаково полезны.

Сначала – зачем снова об этой теме. Что-то вроде спойлера.

Специальное независимое бюро, которое занимается исследованием эффективности и практик ВОЗ(Всемирная организация здравоохранения) внезапно в своем отчете обнаружило, что эта самая Организация оказалась импотентна перед лицом глобальной угрозы. И после публикации в феврале зубодробительных выводов собирается в марте вернуться к вопросу – уже на более высоком уровне. Детали – ниже.

Кампании по ограничению курения в развивающихся странах(спонсируемые частными грантодателями) деформировали фокус активности ВОЗ и сместили его от борьбы с куда более серьезными проблемами – пандемией, нехваткой вакцин для детей в бедных странах и т.п.  

Правительства нескольких развивающихся стран внезапно обнаружили, что спонсируемые из-за рубежа кампании по сокращению курения(потребления табачной продукции) внезапно оказались не только неэффективны, но и замораживают архаичную ситуацию, консервируют практики более вредных способов потребления табака.

И в целом: доминирование крупных частных благотворителей, монополизация в финансировании НГО(негосударственных общественных организаций и движений) негативно сказывается на эффективности и целесообразности их действий.

Но для начала повторю тот дисклеймер, который имел место в моей колонке, что вышла в июле 2020 года – по поводу грантов и грантополучателей:

А) я считаю, что финансирование институтов гражданского общества за счет грантов и донейшенов от лиц, которые не являются участниками таких структур, – это нормально;

Б) я считаю, что представители гражданского общества(NGO и другие) могут и должны влиять на законодательную ветку власти и контролировать действия исполнительной власти;

В) я считаю, что недопустима дискриминация, если вот те самые институты гражданского общества действуют в рамках украинского законодательства.

А теперь о том, что мне представляется недопустимым, жутким, ужасным и неправильным.

Я считаю, что любая лоббистская деятельность должна быть прозрачной – как минимум по части целей и источников финансирования. Так, как это делается в США. Так, как это делается в ЕС с начала 2000-х годов. Лоббирование – это примерно то, что в Украине называют адвокацией. Но не надо стесняться – это лоббирование, на самом деле. Это не стыдно и не нарушает норм морали.

Просто общество должно знать – кто, за чьи деньги и каким образом влияет на изменение законов, по которым обществу потом жить.

Вот вводить разрешительные процедуры для NGO и лоббистов – недопустимо. Это ни к чему. Но реестры должны быть. Как минимум, для того, чтобы мы знали, кому и за что говорить спасибо. И это не шутка: при поддержке иностранных, да и отечественных доноров разрабатывалось много сильных и умных законов.

За что спасибо тем, кто это реализовывал и оплачивал. Это было о хорошем.

Учили нехорошему

Теперь о плохом. 15 февраля издание  Washington Examiner опубликовало статью Яэля Оссовски (Yaël Ossowski), заместителя директора Consumer Choice Center – международной организации, занимающейся защитой прав потребителей. В ней Оссовски детально, со ссылками на ранее вышедшие отчеты и публикации написал о том, как благотворительность Майкла Блумберга разрушает возможности ВОЗ в противостоянии пандемии.

Если совсем кратко – экстравагантный миллиардер, бывший мэр Нью-Йорка, и неудавшийся кандидат в кандидаты в президенты от Демпартии Майк Блумберг выглядит как человек, чьи деньги сбили ВОЗ с пути истинного.

В 2014-2017 годах он тратил огромные суммы на лоббирование идеи о повышении налогов на подслащенные газированные напитки.

С середины 2000-х он тратит огромные деньги на лоббирование идеи о галопирующем повышении налогов на табачные изделия. Всемирный крестовый поход Блумберга против сахара и табака занял большую часть его жизни, если не считать политкарьеру, благодаря чему он получил должность специального посланника Организации Объединенных Наций по вопросам городов и изменения климата, ключевого финансиста проектов по повышению так называемых налогов за грехи во всем мире.

Он также стал одним из ключевых частных спонсоров ВОЗ в 2016-2019 годах, уступив это место в 2020 году фонду Билла и Мелинды Гейтс(BMGF).

На Bloomberg Philanthropies приходилось ключевая доля добровольных пожертвований в пользу ВОЗ до старта пандемии и до начала президентской кампании-2020 в США:

• в 2016-2017 годах – 11%, тогда как США – 13%, а BMGF – 14%;
• в 2018-2019 годах – 15%, тогда как США – 11%, а BMGF – 12%;
• в 2020-2021 годах – 0,42%, тогда как США – 7,27%, ФРГ – 11,76%, а BMGF – 11,8%.

Что это означало? “В развивающихся странах частные пожертвования Блумберга превратили его в своего рода безудержное частное правительство, – утверждает Оссовски. – Когда он запретил большие газированные напитки в Нью-Йорке, это было только начало. -…. присутствие денег Блумберга привело к повышению налоговых ставок на потребительские товары, такие как газированные напитки и сигареты, придавая интеллектуальную строгость суровым запретам и ограничениям на алкоголь и электронные сигареты”.

В том числе, за счет деформирования фокуса ВОЗ, его смещения в сторону лоббирования запретов и повышения налоговых ставок в ущерб борьбе с опасными эпидемиями. Это ВОЗ сама признала задолго до ее провала в борьбе с COVID-19.

В апреле 2015 года, после слабых результатов в борьбе с эпидемией лихорадки Эбола в Африке ВОЗ сделала заявление: “Вспышка лихорадки Эбола, начавшаяся в декабре 2013 года, вылилась в кризис общественного здравоохранения, гуманитарный и социально-экономический кризис с разрушительными последствиями… Это также послужило напоминанием о том, что мир, включая ВОЗ, плохо подготовлен к крупной и устойчивой вспышке болезни. … Мы приняли к сведению конструктивную критику деятельности ВОЗ и извлеченные уроки для обеспечения того, чтобы ВОЗ играла свое законное место во время вспышек болезней, гуманитарных чрезвычайных ситуаций и в обеспечении глобальной безопасности в области здравоохранения”.

Чтобы извлечь из международной бюрократизированной донельзя структуры такое заявление, должна была подняться колоссальная волна критики. А руководство ВОЗ его критики должны были припереть к стене мощными аргументами.

И ВОЗ пообещала, что “больше так не будет”. В его заявлении 2015 года было обещано: “Мы будем укреплять Международные медико-санитарные правила – международную основу для обеспечения готовности, эпиднадзора и ответных мер в случае вспышек заболеваний и других угроз здоровью. Мы обязуемся укреплять нашу способность оценивать, планировать и реализовывать меры готовности и наблюдения”.

Но именно этого мы не дождались от ВОЗ в начале 2020 года. Что в значительной степени помогло COVID-19 вырваться за пределы Уханя.

Эти выводы – о деформированной активности ВОЗ, были подтверждены такой структурой, как Независимая группа по обеспечению готовности к пандемии и ответным мерам (The Independent Panel for Pandemic Preparedness and Response – IPPPR), которую была вынуждена создать ВОЗ 19 мая 2020 года в ответ на уничтожающую критику по поводу неэффективности организации.

В феврале 2021 года во время презентации доклада IPPPR ее сопредседатель Хелен Кларк(экс-премьер-министр Новой Зеландии, одного из ключевых доноров ВОЗ) заявила о нарастающей угрозе: «Пандемия продолжает разворачиваться, и, вероятно, ее ждет еще больше сюрпризов».

А в самом докладе было сказано следующее: “Известным экзистенциальным рискам, связанным с пандемической угрозой, не придавалось должного внимания. Предыдущие пандемические кризисы побудили к проведению многочисленных оценок, созданию групп экспертов и комиссий, которые разработали множество рекомендаций по обеспечению готовности и усилению мер реагирования. В отношении многих из них не было предпринято никаких действий. В то же время мы недостаточно серьезно воспринимаем экзистенциальную угрозу, которую представляет пандемия для человечества, а также ее место в будущем планеты. Совместные действия свелись к принятию желаемого за действительное вместо проведения перспективной оценки рисков и осуществления соответствующих мер”.

Переводим с дипломатического на обычный язык: ВОЗ занималась ерундой и не извлекла уроков из прежних эпидемий. В докладе указано, что страны с низкими и средними уровнями доходов в таких ситуациях оказываются в непропорционально худшем состоянии – как по части доступа к средствам защиты, вакцинам и методам медпомощи, так и по части компенсации негативного влияния на экономику и систему здравоохранения.

Ну и напоследок: “Комиссия также рассмотрит вопрос о том, может ли ВОЗ с необходимой оперативностью обеспечить четкое осуществление полномочий и принятие решений в условиях вспышек с пандемическим потенциалом и явного несоответствия между ожиданиями Организации и тем, каким образом и в каком объеме финансируется ее деятельность”. Тут уже просто камень в огород крупных частных благотворителей, которые своими требованиями смещали фокус активности ВОЗ от реальных проблем к надуманным.

А что ж с деньгами на лоббизм?

В январе 2021 года филиппинское издание Manila Standard опубликовало статью, в которой сообщалось о том, что ведется расследование по поводу того, как деньги благотворительного фонда Блумберга могли поступать к должностным лицам FDA(Philippines Food and Drug Administration – филиппинский госорган по контролю за продуктами питания и лекарств) для влияния на регулирование электронных систем доставки никотина (электронных сигарет) и нагреваемых табачных изделий.

По поводу рисков непрозрачности программы помощи в статье высказывались доктор Джоэл Ницкин(медик из США, специализируется на анализе систем государственного управления) и профессор Дэвид Джон Натт из Имперского колледжа Лондона, возглавляющий там кафедру фармацевтики. Они заявили о том, что необходимо выяснять – нарушались ли при финансировании программы в Филиппинах законы местные и законы США, а также, насколько существенны были в масштабах программ взносы фонда Блумберга.

Ранее, в 2017 году индийское издание The Wire цитировало закрытый документ местного министерства внутренних дел, в котором высказывались опасения по поводу того, что фонд Bloomberg Philanthropies финансирует кампанию по «агрессивному» лоббированию против табачного сектора, несмотря на то, что этот сектор экономики дает занятость миллионам фермеров и приносит правительству более 5 млрд долларов дохода от налогов.

При этом отмечалась необходимость сокращать распространенность курения, но сбалансированными, а не агрессивными методами: «Иностранные заинтересованные структуры, делающие взносы из-за рубежа… в целях лоббирования против разрешенной законом экономической деятельности, вызывают многочисленные опасения», – было сказано в документа.

Учить мыть руки перед едой, вовремя вакцинировать детей, отказываться от вредной еды, поддерживать физическую форму – это в условиях дефицита ресурсов  явно важнее для здоровья нации в целом, чем повышать налоги на табак. Но, похоже, за это не дают столько денег. В общем, ситуация сильно похожа на ту расфокусировку, которая имеет место у ВОЗ. Только в локальных масштабах и формах.

Кто и как в Украине осваивает деньги Блумберга

А что в Украине? У нас все чудесно. Отечественные НГО, занимающиеся тем, что стыдливо называется адвокацией(читай – лоббистской деятельностью) эффективно используют отсутствие каких-либо писанных требований к финансовой отчетности о проводимой деятельности, в отличие, кстати, от зарубежных структур-доноров.

Фонд Блумберга, на который опосредованно(см ниже) приходится более 80% взносов в украинские НГО, лоббирующие повышение налогов и введение ограничений, регулярно публикует на своем сайте детальные отчеты. То же самое – регулярные и весьма детальные отчеты о финансах, публикуют также фонды и организации, которые затем распределяют средства Блумберга в НГО развивающихся стран. Но не в Украине.

Например, ЦГП Життя в качестве одной из основных целей декларирует борьбу с курением. В публичном отчете за 2019 год из 15 страниц финансам организации было посвящено полстраницы. А направлению расходования средств – круговая диаграмма с 6 направлениями затрат. На себя и на нигде не поименованных экспертов(включая налоги на ФОТ) – в сумме 64,4% бюджета организации. На так называемые «Программные затраты» – 35,3%, без малого 4 млн гривен.

При этом аудированный отчет на сайте отсутствует. Вообще.

К сожалению, «Программные затраты» в публичном отчете нигде и никак не расшифрованы. Данные за 2020 год на сайте этой  НГО по состоянию на конец февраля 2021 года отсутствовали.

В 2019 году структуру финансировало на 86,1% всего лишь два донора – и оба иностранные, оба финансируются на деньги Блумберга. Они же в 2018 году плюс еще одна структура, поддерживаемая Блумбергом, предоставили 79% финансирования. В 2017 году – 71%.

Из года в год наращивается зависимость от одного единственного донора. И плюс к этому – непрозрачность трат.  В отчетах не указано, куда конкретно идут деньги Майкла Блумберга и его фонда.

Удалось еще найти «Український Центр контролю над тютюном», учрежденный тем же ЦГП Життя. Там тоже нет финансовых отчетов. Зачем эта двухступенчатость? Наверное, донорам есть смысл поинтересоваться.

Еще в борьбе против потребления табака(наряду с еще несколькими другими направлениями) позиционирует себя CEDEM – Центр демократии и верховенства права. Вот только по направлениям деятельности у него финансовой отчетности на сайте нет. И вообще никакой внятной отчетности нет. А по поводу аудиторской проверки вообще обнаружилось ноу-хау – публикуют аудиторское заключение без цифр. То есть “мы проверили и все в порядке, но что именно проверяли – тайна”.

Итого к расплате

Налицо такой глобальный тренд, что частные благотворители все активнее вмешиваются в дела, которые имеют большой общественный вес. Причем делают это трансгранично. Со своим представлением о прекрасном. Очень круто, если такое представление совпадает с интересами общества в стране, которую благодетельствуют таким образом. Или с интересами человечества в целом – как в случае со спонсорством ВОЗ.

А если нет? Ну, тогда, как в истории с Эболой – “простите, мы облажались”. Или в истории с COVID-19 – “простите наших проверяемых, они облажались”. Или со сладкой водой и табаком – как в истории с деньгами Блумберга.

Главный редактор журнала Деньги.ua Александр Крамаренко

Originally published here.

In this opinion column, the deputy director at the Consumer Choice Center says changes in state law allow communities to create utilities.

February 28, 2021

When it comes to your electric bill, consumers looking to change utilities, or use different sources of power, face limited choices.

To provide somewhat of an alternative, as well meet consumer demand for alternatives like solar and wind, many states have opted to allow local governments to purchase electricity directly, while still allowing utilities to control distribution, known as “community choice aggregation.”

But a 2019 change in New Hampshire law opens the door for something else: Communities acting as their own utilities.

While utilities would still source and distribute power, local governments will pick the winners and the losers, removing that option from investor-owned companies. Every resident would be automatically enrolled, but with the right to opt-out.

These efforts have begun in nine states across the country, including throughout the energy canard that is California, where community choice aggregators serve over 10 million homes. New Hampshire, having passed a bill in 2019 to bolster these programs, is the latest state to join the trend.

Both consumer groups and utilities in New Hampshire have expressed support for price aggregation. But the 2019 changes to the law create issues that make it more difficult for consumers to start saving money.

And now, HB 315, a bill to clarify rules and make it easier for aggregation to begin, is being debated in the legislature.

The bill would ensure those who opt out of the program would not be responsible for additional costs as taxpayers, and removed requirements on net metering, which could reduce or increase energy access for consumers depending on energy use or the time of day. It would also define what costs utility companies like Eversource would have to bear if a community opted to take the role of utility manager.

For advocates of a community operation approach, this bill would thwart the more ambitious plans to seek alternative energy.

“HB315 would restrict our programs to a very simple 1.0 or Massachusetts model of community power,” said Madeleine Mineau, executive director of Clean Energy NH. “We’ve seen a lot of interest in the more advanced models and approaches to community power that can include managing a portfolio of energy supply resources, offering additional energy efficiency or demand response programs in addition to the utility programs.”

But does deputizing local governments to purchase energy mean more consumer choice and lower costs?

Eversource, the state’s largest energy provider, testified earlier this month at a committee hearing in favor of HB 315, arguing the existing law mandates expensive infrastructure changes throughout the entire electric grid— meaning consumers across the state would have to pay higher bills no matter what.

Though they support community power aggregation and have helped implement a similar program in neighboring Massachusetts, New Hampshire’s law significantly increases the cost of implementing these systems, which would effectively fall to consumers.

By having to update meters to two-way information sharing, reorient its grid pathways, and upgrade its customer billing systems to comply with the previous law, residents both within and outside community power areas would end up with higher utility bills as a result. The newly proposed bill, claims Eversource, would ensure consumers who opt-out, and taxpayers statewide, would not be stuck with higher costs.

And that may not be the only issue with the program as it exists, as other states demonstrate.

Rob Nikolewski, energy reporter for The San Diego Union-Tribune, points out Marin County’s CCA, known as Marin Clean Energy, has engaged in “resource shuffling,” ostensibly buying green energy from hydroelectric sources, but ignoring their increased use of coal and natural gas.

A report from the Voice of San Diego claims CCAs are well on their way to becoming monopolies in their own right, forbidding industrial and university customers from striking their own power agreements with third-party companies, as they have done for years.

And researchers from UCLA noted the regulations around energy in the first place will make it difficult to lower prices at all.

“Ongoing policy uncertainty regarding cost allocation between utility and community choice aggregation customers may limit the ability of community choice aggregators to offer competitive rates, which may threaten the model’s long-term viability,” said the authors.

If the goal is to allow consumers more choice in which power runs their heat and lights and how to lower costs, a better alternative might be in removing the heavy regulatory burden needed to maintain electricity suppliers, especially if these utilities will ultimately be providing the power regardless.

On its face, the degree of support for community choice power will depend on what local governments are truly aiming to provide, and if they are able to deliver. Do they want cheaper, more efficient electricity or do they want to hasten the transition to renewable alternatives?

At least in New Hampshire, the rules must be clarified so that unnecessary costs are not imposed on consumers in the form of higher energy bills, whether they opt for community power or not.

Yaël Ossowski is deputy director at the Consumer Choice Center. He wrote this for InsideSources.com.

Originally published here.